"ЗАБЫТЫЙ ГЕН" (The forgetting gene)

Центр клинических исследований Неббиоло проводит ряд исследований по изучению болезни Альцгеймера – тяжелого заболевания, связанного с поражением головного мозга, которое начинает проявляться с нарушения памяти и снижения познавательных способностей. Болезнь чаще поражает людей в преклонном возрасте, но вызывает все больше беспокойства, как у простых людей, так и у врачей. Есть причины такого повышенного внимания – во-первых, все больше людей доживают до преклонного возраста, и, во-вторых, от этого заболевания все еще нет лекарств, которые могут затормозить его развитие. Сегодня беседуем с директором центра клинических исследований Оксаной Алексеевной Макеевой.

- Оксана Алексеевна, что нового происходит в вашем центре в плане исследований болезни Альцгеймера?

- Изучение этого заболевания – фокус наших научных и клинических исследований. Так сложилось, что первый проект нашего центра был посвящен созданию регистра пожилых людей для клинических исследований по профилактике болезни Альцгеймера. Все начиналось примерно 7-8 лет назад. Мы в плотную занялись этой проблемой, сначала создавали регистр потенциальных участников исследований, затем учились проводить самую раннюю диагностику при помощи нейрокогнитивных тестов, потом совместно с фармацевтическими компаниями участвовали в адаптации батареи когнитивных тестов для нашего языка и получению возрастных норм для российской популяции. К нашему большому сожалению, серия этих проектов прервалась в России (хотя исследования, которые мы готовили продолжились в англоязычных странах). И вот сейчас у нас появилась возможность вернуться к этой тематике. Наш центр стал соисполнителем гранта Российского научного фонда «Генетические основы вариабельности когнитивных функций у людей пожилого возраста и у пациентов с болезнью Альцгеймера». Исследовательский грант получил наш томский НИИ медицинской генетики под руководством профессора Вадима Анатольевича Степанова, в проекте как раз исследуется часть нашей выборки и наших клинических данных. Некоторые подробности о выполнения этого проекта можно прочитать в газете ПОИСК.

Кроме этого мы, конечно же ищем проекты по лечению болезни Альцгеймера. Несколько дней назад группа наших врачей проходила обучения в рамках одного из международных клинических исследований. В нем будет применяться иммунный препарат, который препятствует «склеиванию» отдельных фрагментов бета-амилоида и расщепляет уже «собранные» фрагменты бляшек в головном мозге. Эти фрагменты обладают нейротоксическим эффектом, то есть вызывают гибель нейронов головного мозга. Исследование будет проводится на группе больных с самыми ранними признаками заболевания.

-Амилоидные бляшки и есть причина заболевания?

- Амилоидные бляшки это гистологический признак болезни Альцгеймера, то есть то, что можно увидеть в микроскоп в ткани мозга. Однако до сих пор не понятно, являются ли они непосредственной причиной заболевания или только следствием разнообразных процессов, которые происходят в ткани головного мозга при болезни Альцгеймера. По этому поводу есть хорошая статья опубликованная в журнале Nature, еще несколько лет назад. Она рассказывает историю открытия гена АРОЕ. Этот ген был открыт еще в 1991 году. Само открытие было сделано доктором Алленом Роузесом. Именно доктор Роузес был человеком, благодаря которому в Томске появился Центр клинических исследований Неббиоло. Но сейчас не об этом! Ген АРОЕ является самым хорошо изученным и подтвержденным маркером риска болезни Альцгеймера. Выполнены сотни и тысячи исследований, неизменно показывающих связь этого гена (варианта АРОЕ4) с болезнью Альцгеймера. Однако, как подчеркивает автор статьи Лора Спинней, которая побеседовала с несколькими ведущими экспертами в области изучения болезни Альцгеймера, финансирование получила только одна линия проектов – связанных с теорией амилоидного каскада. Большинство исследований были сосредоточены именно на амилоиде, все другие теории и возможные механизмы не получали должного внимания. Амилоидная теория стала своего рода догмой, а привело это к тому, что практически все исследования новых лекарств сосредоточились на том, как воздействовать на образование амилоида в головном мозге. И, к большому сожалению, ни одно из лекарств так и не смогло выйти на рынок. Так что сейчас исследования новых лекарств для болезни Альцгеймера переживают сложный период, когда нужно менять парадигму и пересматривать взгляды на патогенез заболевания.

"The foggeting gene" / автор LAURA SPINNEY / Опубликовано в журнале  Nature 510, 26–28 (05 June 2014)

На протяжении многих десятилетий большинство исследователей игнорировали главный генетический фактор риска развития болезни Альцгеймера. Пришло время изменить это.

Однажды в 1991 году, невролог Варрен Стриттматтер (Warren Strittmatter) предложил своему завлабу взглянуть на некоторые необычные данные, приводившие его в замешательство. Стриттматтер изучал амилоид-бета - основной компонент молекулярных уплотнений, обнаруженных в мозге людей, страдающих болезнью Альцгеймера. Он искал амилоид-связанные белки (amyloid-biding proteins) в жидкости, защищающей головной и спинной мозг, и в результате нашёл аполипопротеин Е (ApoE), не имеющий никакой очевидной связи с заболеванием.

Босс Стриттматтера, генетик Аллен Розес (Allen Roses) из Университета Дьюка в Дареме, Северная Каролина, в тот же момент осознал, что его коллега наткнулся на что-то чрезвычайно интересное. Два года ранее, группа обнаружила генетическую ассоциацию между болезнью Альцгеймера и участком хромосомы 19. Роузес знал, что ген, отвечающий за ApoE, тоже находится в хромосоме 19. «Это было как вспышка молнии», говорит учёный. «Это изменило мою жизнь».

У людей есть три наиболее часто встречающихся варианта или аллеля гена APOE , пронумерованные как 2, 3 и 4. Как понял Роузес, следующим очевидным шагом было выяснить, влияют ли индивидуальные аллели гена APOE на риск развития болезни Альцгеймера. Варианты можно отличить друг от друга используя технику полимеразной цепной реакции (PCR). Но поскольку Роузес имел мало опыта работы с PCR, он попросил научных сотрудников из своей команды протестировать образцы, взятые у людей с болезнью Альцгеймера и у здоровых людей для контрольной группы. Научные сотрудники отказались, объясняя это тем, что они заняты поисками генов, лежащих в основе болезни Альцгеймера, и APOE казался им маловероятным кандидатом на эту роль. Как вспоминает Розес, настроения в лаборатории на тот момент можно описать как «шеф немного не в себе от своей очередной безумной идей».

Роузес решил поговорить со своей женой Энн Сондерс (Ann Saunders), которая занималась генетикой мышей и хорошо владела PCR. Она недавно родила дочку и была в отпуске по уходу за ребёнком, так что супруги тут же взялись за дело. «Я держал ребёнка, пока она проводила эксперименты», вспоминает Роузес. За три недели они собрали данные, послужившие источником для серии значимых работ, показывающих, что аллель APOE4 ассоциирован с увеличением риска развития болезни Альцгеймера. (1)

На протяжении следующих 20 лет, APOE4 оставался главным генетическим фактором риска болезни Альцгеймера, самой широко распространённой формой слабоумия (см. Опасная наследственность). Наследование одной копии APOE4 повышает риск развития болезни Альцгеймера в четыре раза. У человека с двумя копиями риск повышается в 12 раз. Тем не менее, данные Роузеса в основном подвергались критике или вовсе игнорировались. В течении двух лет интерес к ApoE сократился, поскольку все учёные занялись изучением амилоида-бета. Несколько лабораторий, которые продолжали изучать ApoE, были вынуждены работать, вопреки безразличию со стороны финансирующих организаций и научного сообщества, и отсутствию ресурсов, необходимых для подтверждения экспериментальных данных более масштабными исследованиями.

Сегодня функция ApoE в мозге остаётся в основном не известной. Это невнимание такому сильному фактору удивило некоторых учёных, не занимающихся болезнью Альцгеймера. Во Франкфурте (Германия) на форуме, посвященном заболеваниям мозга, Томас Боургерон (Thomas Bourgeron), занимающийся исследованием аутизма в Институте Пастера в Париже, озвучил своё недоумение: «Если бы у меня был такой очевидный фактор риска, я бы немедленно занялся им».

Интерес к липопротеину стал возрастать, отчасти потому, что большинство клинических испытаний, нацеленных на амилоид-бета, неизменно оканчивались разочарованием. Фармакологические компании стали терять интерес к бета-амилоиду, и некоторые ученые начали ставить под сомнение необходимость сфокусированности только на этой молекуле. Впервые исследователи начали разрабатывать препараты, ориентированные на белок ApoE4 и тем самым привлекать внимание фармацевтической промышленности.

Как утверждает Завен Хачатурян (Zaven Khachaturian), президент некоммерческой организации по предотвращению болезни Альцгеймера Prevent Alzheimer`s Disease 2020 и бывший координатор деятельности, связанной с болезнью Альцгеймера в Национальных Институтах Здравоохранения, США «Гипотеза об амилоидах стала настолько сильным стереотипом в науке, что стала приниматься на основе скорее веры, чем фактов». Вплоть до недавнего времени он утверждал, «никто еще не решился посмотреть со стороны и задаться фундаментальным вопросом, являются ли наши исходные предположения о природе заболевания корректными».

ОЖЕСТОЧЁННАЯ БОРЬБА

Есть много разных объяснений этого удивительного пренебрежения к открытиям Роузеса, но большинство мнений сходится всё-таки на том, что его открытия просто пришлись не ко времени. В 1991 году Джон Харди (John Hardy) и Дэвид Аллсоп (David Allsop) предложили «гипотезу амилоидных каскадов». Она постулировала, что болезнь Альцгеймера происходит из-за аномально построенных бета-амилоидов, образующих скопление, или бляшки в головном мозге (2).

Остальные поддержали эту идею, и с тех пор она стала получать большую финансовую поддержку.

• не менее, Роузес не был согласен с этой теорией. Он утверждает, что «Амилоид является только одной из многих субстанций, формирующих бляшку, как результат умирания клеток и атрофии мозга». Говоря так, он возможно, удерживал других от попыток изучения возможности связи между ApoE и амилоидом, и непреднамеренно создал борьбу за финансирование между этими двумя гипотезами. С тех пор он ни разу не получил ни одного гранта на изучение ApoE.

Для изучения ApoE были так же и технические препятствия. Данный протеин распределён по всему телу, что делает очень трудным отследить молекулу именно в мозге. По словам Менеласа Пангалоса (Menelas Pangalos), который руководил исследованиями малых молекул (small molecular discovery) в компании Астра-Зенека (Astra-Zeneca) в Макклсфилде, Великобритания, и интересовался ApoE, белок ApoE связывается с жирами, поэтому он имеет склонность присоединяться к другим молекулам в биохимических путях.

Работа с такими протеинами требует досконального понимания биохимии липидов. Как сказал Дэвид Хольтцман (David Holtzman) из Вашингтонского Университета в Сент-Луиз, Миссури, «Если вы хотите изучать биологию ApoE, вам нужно посвятить целую лабораторию, чтобы понять методики». Хольтцман именно так и поступил, открыл отдельную лабораторию, занимающуюся развитием методик для перемещения липопротеинов в центральной нервной системе.

• был самой доступной целью. Двадцать лет интенсивных поисков привели к разработке серии препаратов, изменяющих метаболизм бета-амилоида, но это так и не оправдывало ожиданий. Разработка половины из шести препаратов, которые были в стадии II или III, во время клинических испытаний в 2012 году, была прекращена по причине их небезопасности или низкой эффективности. Это всё происходило на фоне общего старения населения, перегруженных систем здравоохранения и нехватки препаратов для лечения болезни Альцгеймера. «Большое количество неудачных испытаний для лечения болезни Альцгеймера достаточно пугающе», заявляет Леннарт Мьюк (Lennart Mucke), директор Института Неврологических заболеваний Гладстоун в Калифорнийском Университете, Сан-Франциско, «Это действительно может отпугнуть крупную фармацевтическую промышленность».

Три оставшихся препарата, направленные на бета-амилоид в данный момент тестируются на больных с болезнью Альцгеймера, и людях с большой предрасположенностью к заболеванию, у которых ещё не развились симптомы. Изучение снимков мозга показывает, что мозг подверженных заболеванию индивидов ведёт себя отлично от контроля за десять лет до заболевания и задолго перед тем, как они начинают вырабатывать амилоид-бета и терять серое вещество (3). Дальнейшие испытания будут устанавливать, предотвращает ли препарат развитие заболевания, или только откладывает его; они должны завершиться в ближайшие шесть лет. Среди ученых и представителей фарминдустрии растёт ощущение, что эти попытки – последний шанс гипотезы амилоида. В процессе этих поисков внимание снова обратилось к ApoE .

Если тестирование препарата на предотвращение заболевания не будет успешным, от ученых будет зависеть убедить компании вернуться к точным доклиническим и ранним клиническим данным, утверждает Мьюк. Он настроен оптимистически и считает, что изучающие ApoE в скором времени окажутся в выигрыше. Несмотря на препятствия в этой области, растёт понимание того, как ApoE4 увеличивает риск заболевания. Это было изучено группами Хольтцмана и Мьюка на линиях трансгенных мышей, которые были сконструированы для экспрессии человеческих ApoE4.

Молекулы влияют на развитие болезни Альцгеймера двумя способами, один из которых зависит от амилоида. И у животных и у людей ApoE4 сильно способствует отложению амилоида-бета в мозге, по сравнению с ApoE3, который долго считался нейтральной формой относительно болезни Альцгеймера. ApoE2 считается защитной формой и уменьшает образование отложений амилоида. (4) «Это убедительные данные», сообщает Хольтцман.

• механизм не связан с амилоидом. Когда нейроны находятся в состоянии стресса, они производят ApoE, как часть восстанавливающего механизма. «Плохая» ApoE4 форма склонна к разделению на токсические фрагменты, которые поражают энергетический центр клетки – митохондрию, а затем и каркас клетки.

По словам Хольтцмана, соотношение роли каждого из этих механизмом в формировании предрасположенности к заболеванию пока не известно. Тем не менее, он и другие учёные утверждают, что изменение опасной формы ApoE на более безвредную, может оказаться многообещающим способом терапии. В Гладстоуне, учёный кардиолог Роберт Малей (Robert Mahley), работающий совместно с неврологом Ядонг Хуан (Yadong Huang), обнаружил маленькую «корректирующую» молекулу, которая изменяет структуру протеина ApoE4 на более сходную с ApoE3, соответственно уменьшая аномальную фрагментацию(5).

В клеточной культуре низкая концентрация этих корректирующих молекул может уменьшить поражение митохондрий и нейронную дисфункцию(6). Сейчас они более точно тестируются на разных животных. Если эти молекулы в результате окажутся безопасными и эффективными для людей, Мьюк предвидит время, когда врачи будут прописывать эти молекулы людям с предрасположенностью к болезни Альцгеймера, так же как сейчас статины предлагаются пациентам с высоким уровнем холестерина и повышенным риском развития сердечно-сосудистых заболеваний.

ВЫШЕ И ДАЛЬШЕ

Наличие таких препаратов могло бы иметь далеко идущие последствия за пределами изучения болезни Альцгеймера. «Гипотеза о повреждении митохондрии предоставляет довольно логичное и ясное объяснение того, почему ApoE4 имеет такие пагубные последствия», говорит Мьюк, «и причём, он имеет негативное влияние не только при болезни Альцгеймера, но и при других заболеваниях». Есть свидетельства, что он является фактором риска развития болезни Паркинсона и эпилепсии. Он так же ассоциирован с повышенным риском неблагоприятного исхода после травм мозга и более быстрым развитием устойчивой к терапии ВИЧ инфекции. Пять биотехнологических компаний в сотрудничестве с Гладстоуном уже разрабатывают эти и другие похожие препараты.

Несмотря на то, что Роузесу никогда не удавалось получить гранты, он не прекращал исследование ApoE. Но, спустя несколько лет после того, как его группа открыла связь межу ApoE и болезнью Альцгеймера, Роузес потерял терпение от бесконечно борьбы за финансирование. Он оставил науку и провёл несколько лет, работая в фарминдустрии, где он тем не менее продолжал работу над ApoE4, после чего вернулся в Дьюк в 2008.

В 2009 его группа описала не кодирующий участок ДНК в гене ТОММ40, который находится рядом с AРОЕ на хромосоме 19. Этот участок ДНК, известный под сокращением 523, может иметь разную длину. Длина 523 определяет степень экспресии ТОММ40 и AРОЕ. (7)

По словам Розеса, это было очень важным открытием, поскольку протеин Тom40, кодируемый геном ТОММ40, чрезвычайно важен для нормального функционирования митохондрии. Тom40 формирует каналы во внешней мембране митохондрии, которые используются для поступления внутрь протеинов. Без этих протеинов, в процессе жизни клетки митохондрия не может нормально делиться. По словам Розеса «Этот довольно значимый эффект был известен науке уже лет десять, но среди учёных, изучающих болезнь Альцгеймера, мало кто знает о нём».

Розес так же предположил, что можно использовать участок 523 для разработки терапии и усовершенствования тестов на предрасположенность к болезни Альцгеймера. У большинства людей разовьётся болезнь Альцгеймера если они будут жить достаточно долго, но только 25% людей являются носителями аллеля AРОЕ4. А в результате, прогностический тест на AРОЕ4 только частично информативен. А генотипирование AРОЕ и ТОММ40 может дать информацию о более широкой группе населения, утверждает Роузес. Например, его группа обнаружила, что AРОЕ3, наиболее распространённый AРОЕ аллель у людей, обычно наследуется либо с коротким, либо с очень длинным участком 523. У тех, кто унаследовал оба аллеля AРОЕ3, возраст манифестации заболевания, будет варьировать в зависимости от унаследованной комбинации двух вариантов 523.

Другие лаборатории тоже обнаружили доказательства гипотезам Розеса, но несколько попыток повторить результаты Роузеса относительно ТОММ40, провалились. В 2012 году Харди (Hardy), из Университетского колледжа Лондона и его коллега, генетик Рита Гуерриро (Rita Guerreiro) написали передовую статью (8) в которой они аргументировали, что ТОММ40 не влияет независимо на предрасположенность к Альцгеймеру.

Тем не менее, вера Роузеса в свои гипотезы не пошатнулась: он уверен, что имеет логичные объяснение своих открытий. Он утверждает, что у полногеномных исследований, которые не смогли повторить его результаты, не доставало необходимой мощности для обнаружения связи между ТОММ40 и болезнью Альцгеймера. Хачатурян утверждает, что точные проверки открытий Роузеса с использованием его методов и большего числа пациентов ещё не были проведены.

Роузес надеется, что скоро сможет вернуться к своим находкам с большим объемом клинических данных. Он основал компанию Зинфандель Фармацевтика Zinfandel Pharmaceuticals в Дареме, частично финансируемую за его счёт. Совместно с японской фармацевтической компанией Такеда (Takeda), расположенной в Осаке, Zinfandel в данный момент финансирует клиническое исследование III стадии, названные TOMMORROW, которые дадут возможность проверить его идеи. Проект TOMMORROW будет существовать около пяти лет и включит в свои исследования примерно 6,000 здоровых людей пожилого возраста. Это даст возможность оценить эффективность алгоритма оценки риска, базирующегося на возрасте, АРОЕ и ТОММ40.

Во время испытаний будет так же изучено, может ли небольшая доза препарата пиоглитазон, уже применяемого в существенно больших дозах для пациентов с диабетом типа 2, отсрочить возникновение заболевания у людей, имеющих, в соответствии с алгоритмом, высокую предрасположенность к болезни Альцгеймера. Свидетельства испытаний на животных и маломасштабных испытаний на людях показали, что пиоглитазон может предотвращать развитие патологических процессов и симптомов, связанных с болезнью Альцгеймера, или стимулировать их обратимость (9).

• считает, что такое действие препарата объясняется тем, что он стимулирует митохондрии к делению.

Настоящие испытания могут иметь значительные последствия, даже если они в результате не выработают метода лечения: исследования показали, что оперативные меры, которые могут отсрочить наступление заболевания всего на 2 года, в результате приведут к тому, что через 50 лет будет на 2 миллиона меньше случаев заболевания, чем пока прогнозируется (10). Результаты, которые появятся в ближайшие несколько лет могут способствовать тому, чтобы исследователи переоценили их понимание природы слабоумия. Как говорит Хачатурян, пришло время понимания несостоятельности сложных влияющих друг на друга физиологических систем. Если посмотреть на любую из этих систем в отдельности, включая те, где присутствует АроЕ4 – никакая из них отдельно взятая не может полностью объяснить изменения в поведении. По его словам, «Учёные вскоре осознают ограниченность существующих подходов и посмотрят на это по-другому». «И если быть честным с самими собой, мы начинаем изобретать новые направления развития».

Автор Лаура Спинней

Перевод статьи Анна Гончарова

Ссылки на литературные источники, использованные в статье

1. Strittmatter, W. J. et al. Proc. Natl Acad. Sci. USA 90, 1977–1981 (1993).
2. Hardy, J. & Allsop, D. Trends Pharmacol. Sci. 12, 383–388 (1991).
3. Filippini, N. et al. Proc. Natl Acad. Sci. USA 106, 7209–7214 (2009).
4. Kim, J., Basak, J. M. & Holtzman, D. M. Neuron 63, 287–303 (2009).
5. Mahley, R. W. & Huang Y. J. Med. Chem. 55, 8997–9008 (2012).
6. Chen, H. K. et al. J. Biol. Chem. 287, 5253–5266 (2012).
7. Linnertz, C. et al. Alzheimers Dement. http://dx.doi.org/10.1016/j.jalz.2013.08.280 (2014).
8. Guerreiro, R. J. & Hardy, J. Arch. Neurol. 69, 1243–1244 (2012).
9. Sato, T. et al. Neurobiol. Aging 32, 1626–1633 (2011).
10. Brookmeyer, R., Gray, S. & Kawas, C. Am. J. Pub. Health 88, 1337–1342 (1998).